Михаил Павлов: «Снижение процентных ставок в банках неизбежно»

01.05.2013, 08:57

«Меня часто спрашивают: почему на Западе процентные ставки по ипотечным кредитам на порядок ниже, чем в России? Обычно я отвечаю так: а вы видели их процентные ставки по вкладам?» — московский финансист Михаил Павлов за последние 20 лет работы в различных банках России дал немало интервью столичным газетам и телеканалам.

Не так давно Михаил Германович побывал в Приамурье: как заместитель председателя правления Азиатско-Тихоокеанского банка, он исполнял обязанности главы банка на время отсутствия Евгения Аксенова. И все же Михаил Павлов нашел в своем плотном графике время, чтобы встретиться с журналистами «Амурской правды».

БЕЗ ОГЛЯДКИ НА ЗАПАД

— Михаил Германович, а действительно, почему банки европейских стран могут предоставить займы своим клиентам по гораздо более привлекательным, чем у нас, условиям?

— Здесь стоит рассматривать банковскую систему европейских стран в целом. Ведь у них в принципе более низкая стоимость денег. Если вы придете в европейский банк, чтобы разместить депозит, вам предложат не больше двух процентов годовых. А в Швейцарии попросят еще и доплатить. Конечно, это будет влиять на стоимость кредитов. К тому же нужно учитывать, что небольшие проценты характерны не для всех видов банковских займов. Например, в Великобритании обслуживание необеспеченного кредита по пластиковой карте обходится физическим лицам до 15 процентов годовых. Процентная ставка, как видите, не слишком отличается от предложений российских банков по валютным кредитам.

— Зато переплата за ипотечные кредиты составляет в среднем 3—4 процента в год.

— Ипотека вообще считается одним из самых низкорискованных продуктов. Ведь для любого человека жилье — это крайне важно. Он может расстаться с холодильником, с автомобилем, но в последнюю очередь перестанет обслуживать ипотечный кредит. Да и сам по себе ипотечный заем обеспечен стоимостью этого жилья. Кроме того, сегодня в некоторых развитых странах не инфляция, а дефляция. Соответственно, центральные банки этих стран могут опускать процентные ставки до нуля. В Америке сегодня такая ставка составляет от 0 до 0,25 процента. А коммерческие банки отталкиваются именно от базовых ставок Центрального банка для определения процентных ставок как по кредитованию, так и по привлечению депозитов. И если в России ставка рефинансирования ЦБ — 8,25 %, опустить процентную ставку по кредитам ниже этого значения банк просто не может, так как стоимость депозитов близка или даже выше к указанной ставке.

ИНФЛЯЦИЯ ЕДЕТ ВНИЗ

— А если сравнить процентные ставки, которые предлагают россиянам на западе страны и здесь, на Дальнем Востоке? Показатели разнятся?

— На самом деле различия несущественные. Основная причина — транзакционные издержки. Например, если мы говорим об операциях с наличностью, то затраты по транспортировке валюты в Москву и в Благовещенск существенно отличаются, поэтому себестоимость таких операций здесь выше. Что касается кредитных продуктов — на территории Приамурья в основном работают федеральные банки. А они разрабатывают пакет услуг для всей своей сети. Различия опять же могут быть по комиссионной зоне, а процентные ставки — одинаковые.

— Скорее уж одинаково высокие. За последние полгода переплата за потребительские кредиты в банках выросла на несколько процентов. Займы и дальше будут дорожать? Или амурчане могут рассчитывать на снижение ставок по кредитам?

— В основном это зависит от инфляции. Чем ниже инфляция, тем ниже ставка рефинансирования, соответственно, ниже процентные ставки в банках. В текущем году в результате повышения акцизов на алкоголь, транспортных тарифов и тарифов на ЖКХ, у нас был скачок инфляции в начале года. Пика — около 7,3 % — она достигла в феврале, но с марта индикаторы показывают снижение инфляции. По прогнозам экспертов, к концу текущего года она может упасть до 5,7 процента по отношению к декабрю 2012 года. Соответственно, это будет стимулировать Центральный банк РФ снижать ставки. Первые шаги в этом направлении мы видим уже сейчас — несмотря на то, что ставка рефинансирования была сохранена, снизилась ставка по ломбардным кредитам. Я думаю, снижение процентных ставок по кредитам неизбежно, хотя это и не будет происходить быстрыми темпами.

В ОЖИДАНИИ СТАВОК

— И на сколько могут подешеветь кредиты?

— Существуют разные прогнозы, мои ожидания — от 0,5 до одного процента. Думаю, снижение ставок мы увидим во второй половине этого года, и постепенно этот процесс будет продолжаться. Однако на резкое снижение ставок, повторюсь, рассчитывать не стоит. Это будет планомерный постепенный процесс. Экономика не может расти очень быстро, а кредитование, по сути, — перераспределение финансовых ресурсов в экономике и отражение происходящих процессов. Поэтому ставки будут снижаться в силу того, что снижается инфляция, а также потому, что насыщается банковский сектор. Не будет кризиса — соответственно, ставки будут снижаться чуть быстрее, в том числе потому, что качество обслуживания долга будет улучшаться.

— Сегодня все больше людей пользуется кредитами в повседневной жизни. Уровень просрочки составляет сегодня в Приамурье около 2,3 %. Не обернется ли это ужесточением требований к заемщикам?

— Думаю, этот этап развития банковской системы мы уже прошли. Вы помните, еще несколько лет назад кредитные организации требовали по два поручителя и целый ворох справок. Сегодня этого нет. Безусловно, процедуры для заемщика могут быть ужесточены. Банк России как регулятор проводит на сегодняшний день политику более жесткую, чем была еще год назад. Связано это с тем, что он видит определенный перегрев в сегменте потребительского кредитования — так сказать, «надувание пузыря». А такие «пузыри» приводят к кризисам. Поэтому Банк России старается превентивно повлиять на торможение дальнейшего роста в сегменте потребительского кредитования. Прежде всего заставляет банки увеличивать резервы. А те в свою очередь вынуждены для этого либо поднимать процентные ставки, либо ограничивать новые выдачи. Таким образом, ограничивается рост объемов потребительского кредитования. С другой стороны, сегодня есть множество микрофинансовых организаций, которые выдают займы под несколько процентов в день. Это «серый» банковский бизнес, никем сегодня фактически не регулируемый, и они создают существенную конкуренцию банкам, а также «загоняют» не очень финансово грамотных людей в тяжелые долги. Чтобы привлечь клиентов, банкам приходится постоянно улучшать качество обслуживания, расширять перечень продуктов и снижать процентные ставки по кредитам.

ПРАВДА О ЧЕРНОМ СПИСКЕ

— Правда ли, что у банков есть общий черный список должников?

— Действительно, в России действуют несколько бюро кредитных историй, и когда банки рассматривают очередную заявку, они запрашивают необходимую им информацию у таких организаций. Если человек несвоевременно оплачивал прежние кредиты, бюро располагает такой информацией. Но черными списками это называть нельзя. Деятельность БКИ вполне легальна и цивилизованна. Если человек выполняет свои обязательства по погашению кредитов, то нахождение в базе БКИ для него, скорее, плюс, чем минус. Положительная кредитная история может поощряться банками в виде больших занимаемых им сумм и различных льгот.

— Получается, все банки передают туда информацию о своих клиентах?

— Это делается в соответствии с российским законодательством. Когда вы приходите в банк, вы подписываете договор, и там есть соответствующий пункт. Но если человек своевременно оплачивает кредит, такая информация в базе данных играет только ему на руку — ведь у заемщика повышаются шансы на одобрение заявки. Да и процентная ставка зависит от этих данных.

СПОКОЙНО, БЕЗ КРИЗИСА!

— Отразятся ли на рядовых россиянах события на Кипре и стоит ли бояться нового кризиса в России?

— Риски нового кризиса в нашей стране невелики: сегодня Центральный банк РФ тщательно отслеживает механизм кредитования. Пока он стабильно работает, то и стабильность в экономике будет значительно выше. А что касается кризиса на Кипре, то он больше всего отразится на банковской системе Европы. Кипр — часть Евросоюза, и фактическое банкротство крупнейших кипрских банков приводит к тому, что доверие к банкам Евросоюза падает. Особенно это касается тех стран, где кризис наиболее сильно проявляется: Португалии, Испании, Италии. Понятно, что вкладчики банков этих стран озабочены происходящим на Кипре.

Что касается России, то в большей степени от кипрского кризиса пострадали те, кто осуществлял свою деятельность через офшорные зоны. Ведь Кипр является для российских предпринимателей основой офшорной зоной, где сосредоточена большая часть холдинговых компаний российских предприятий, а также контрактодержателей по внешнеэкономическим сделкам. В том числе это энергетика и нефтегазовый сектор. В целом же ограниченное негативное влияние на экономику России, этот кризис, безусловно, окажет. Списания существенные, поэтому возможны замедления инвестиций в Россию в будущем.

НЕ КАПИТАНОМ, ТАК БАНКИРОМ

— Михаил Германович, вы с детства хотели стать банкиром?

— Нет, конечно (смеется). Во времена моего советского детства о карьере банкира, наверное, вообще мало кто думал. Я мечтал стать капитаном дальнего плавания, но недобрал баллов при поступлении в мореходное училище имени адмирала Макарова. И пошел учиться в университет (тогда еще институт) физической культуры и спорта в Санкт-Петербурге. Сразу после выпуска, в 1993 году, начал работать в Межкомбанке. На тот момент у меня, как и многих моих коллег, не было финансового образования. Параллельно с работой я закончил Финансовую академию при Правительстве РФ, а затем получил степень MBA в Великобритании.

— Как начинается ваш день?

— С зарядки и прогулки с собакой. Потом, пока собираюсь на работу, включаю телеканал «Блумберг» и смотрю мировые новости. Прежде всего — информацию по азиатским рынкам: мы только просыпаемся, а на азиатских рынках в разгаре рабочий день. Когда прихожу на работу, в почте уже, как правило, лежит несколько аналитических обзоров. Читаю аналитику, провожу совещания с коллегами, которые отвечают в АТБ за управление ликвидностью и инвестициями на финансовых рынках. Каждое утро мы с коллегами обсуждаем стратегию, что будем делать сегодня: продавать или покупать акции, наращивать позиции в каких-то облигациях и так далее.

Сегодня Михаил Павлов занимает должность заместителя председателя правления Азиатско-Тихоокеанского банка. Он курирует международный бизнес банка, операции на финансовых рынках, финансово-аналитический департамент, бухгалтерию и казначейство банка.

Семён Аркадьевич чувствовал себя неуютно, что случалось с ним очень редко. На своем долгом пути вверх по карьерной лестнице ему приходилось попадать в разные ситуации, от непростых до безвыходных. Из непростых он всегда выходил с выгодой для себя, а из безвыходных - с минимальными потерями. Благодаря такой изворотливости, которую он про себя называл живостью ума, в свои нынешние 45 Семён Аркадьевич занимал должность директора по развитию в одном из крупнейших банков родного отечества. Он, конечно, превосходно ориентировался в своем бизнесе, но был скорее управленцем, чем крепким профессионалом. Зато немало принятых им в кризисные моменты решений, казавшихся непродуманными и неверными, оказывались в стратегическом отношении наиболее удачными. Начальство предпочитало объяснять это интуицией Семёна Аркадьевича и всячески поощряло, а мнение завистливых подчиненных Семёна Аркадьевича не заботило.
Что же сейчас беспокоило этого непотопляемого мастодонта, финансового воротилу, практически олигарха? Сущие пустяки - предстоящее интервью с журналистом из популярного глянцевого журнала. Разве это было первым интервью в его жизни? О, нет! Он дал несколько сотен интервью на бесчисленных пресс-конференциях, к нему даже приезжала домой съемочная группа программы "Вести", и любопытная ведущая совала всюду свой безупречной формы носик.
В назначенном на сегодня интервью Семён Аркадьевич должен был поздравить вкладчиков банка, партнеров по бизнесу и всех прочих читателей популярного глянцевого журнала с наступающим Новым Годом, пожелать в нынешние непростые времена мужественно встречать любые трудности, оставаться верными своей чести и традициям (то есть продолжать вкладывать деньги в его банк) и прочее в том же духе.
Но была одна деталь, которая внушала славной интуиции Семёна Аркадьевича изрядное беспокойство. О встрече договаривалась его секретарша Аллочка, и сообщив ему об успешности переговоров с издательством, она уточнила, что журналист, точнее, журналистка - её близкая подруга. И, закрывая за собой дверь, она так плотоядно ухмыльнулась, что Семёну Аркадьевичу банально потребовалось срочно оправиться. Что он и сделал в личном туалете прямо за стенкой своего кабинета. Полегчало, однако, несильно.
Аллочка уже несколько лет была единственной занозой в закаленной трудовыми буднями заднице Семёна Аркадьевича. Эта рыжая особа 25 лет от роду, блестяще окончившая Финансовый Университет, с первых дней своей работы в банке приковала к себе его пристальное внимание, вскоре переросшее прямо-таки в озабоченность. А случилось это самым прозаическим образом, отчетливо врезавшимся в цепкую память Семёна Аркадьевича.

В тот день, подъезжая к главному офису, он обратил внимание на симпатичную девушку с выбивающимися из-под спортивной шапочки рыжими кудрями, стремительно идущую по направлению к банку. Позже её тогдашнюю походку, сам того не зная, развязно спародирует Дима Билан в своем знаменитом клипе. А тогда Семён Аркадьевич ещё не думал, возможно или невозможно невозможное. Он просто залюбовался её свободными, грациозными движениями, ощущением того, что она не идет по земле, а плавно летит над её поверхностью. И пожелал про себя когда-нибудь познакомиться с такой красавицей. Кто-то - теперь Семён Аркадьевич не был уверен, кто именно - услышал его безмолвную мольбу.
Буквально несколько минут спустя, припарковав машину на стоянке, он нос к носу столкнулся с девушкой у дверей главного здания банка. Придержал дверь, галантно пропустив девушку вперед. И сказал что-то вроде: "О, я и не знал, что в нашем банке есть такие прелестные создания!" Она обернулась и сверкнула отчаянной улыбкой: "А я не знала, что такой большой босс может быть таким милым кавалером!" Заметив его недоумение, пояснила: "Я работаю только первую неделю, и как раз в Вашем департаменте. Наверное, поэтому Вы меня раньше не видели. А вот Вас мне уже показали, сказали, что Вы очень способный, но очень... - тут она замялась - очень одинокий. В смысле... у Вас нет друзей." её темно-зеленые глаза смотрели на него немного лукаво, но в то же время с пониманием. "Невесело общаться со всеми этими канцелярскими крысами, правда? И я скоро стану такой же, со столбиками цифр в глазах." И прежде, чем он нашёлся с ответом, она улыбнулась ему снова: "Чао!" - и пошла к гардеробу.
Семёну Аркадьевичу, в соответствии с его положением, полагался просторный кабинет, в котором, конечно же, нашлось место и для платяного шкафа. Поэтому и раздевался он у себя в кабинете - привычно сбрасывал пальто на руки Марии Адольфовны, своей бессменной секретарши. Память Марии Адольфовны хранила несметное множество сведений, накопленных за долгие 67 лет её жизни, и никогда не подводила, за что её и ценил практичный Семён Аркадьевич.
Но не мог же он так просто отпустить эту девушку? Надо взглянуть на неё ещё раз, решил он и направился в общий гардероб. Девушка как раз нашла свободную скамеечку и расстегивала пальто.
"Позвольте мне отстоять честь мужской половины нашего коллектива" - сказал он, подходя к ней сзади. Она обернулась и улыбнулась ему, как старому другу: "О, это опять Вы! Ну что ж, Ваша помощь будет очень кстати, а то я боюсь опоздать. У нас ведь ух какой строгий начальник!"
Семён Аркадьевич, человек очень пунктуальный, и вправду настаивал на четком соблюдении распорядка дня. "Конечно" - ответил ей он - "у таких молодых красавиц только ветер в голове, им бы гулять всю ночь, и о какой работе может идти речь после такого?"
Её улыбка медленно погасла, она отвернулась и не произнесла больше ни слова. Семён Аркадьевич стоял столбом и постепенно заливался краской. Действительно, за что он обидел девушку? Она на самом деле торопилась на работу, в буквальном смысле летела. А он с ней так...
Он стал подыскивать какие-то слова... извинения, раскаяния... но они никак не шли с языка. Не привык он извиняться, что тут поделаешь. Но все-таки надо что-то сказать, она же сейчас уйдет, и всё. А оставлять проблемы нерешенными Семён Аркадьевич терпеть не мог.
Тут ему улыбнулась удача. Девушка уже давно сняла пальто, но никак не могла справиться с застежкой сапога. И вот, презрев возраст, увидевший свой шанс Семён Аркадьевич неуклюже опустился на одно колено и со словами: "Позвольте, я Вам помогу!" стал дергать бедную молнию вверх-вниз. И, конечно, тотчас же отломал её совсем, оставив сапог наполовину расстегнутым.
Их глаза встретились, и Семён Аркадьевич окончательно пропал. Провалился в трясину болотной зелени её глаз. В полынью зрачков.
Он так и продолжал бы сидеть пнём, но она - о счастье - улыбнулась и спросила: "Ну что, опять Вы попали впросак?"
Закаленный интригами и словесными баталиями, совещаниями и конференциями, хвалёный "живой ум" Семёна Аркадьевича спасовал. Он стоял перед вчерашней студенткой на коленях и молчал, как нашкодивший мальчишка. И самое удивительное, что думал он не о том, как вывернуться, а о том, как починить эту треклятую молнию. И как, в конце концов, снять с неё эти дурацкие сапоги.
"Хотите совет?"- спросила она самым обычным тоном, каким за столом предлагают соседу соус. "Потренируйтесь на втором сапоге, а потом мы общими усилиями попробуем справиться с первым."
Так он и сделал. Аккуратно ухватив другую ногу возле лодыжки, он медленно потянул молнию вниз и снял сапог.
Её ножка в светло-сером чулке была совершенна. Никогда ещё не попадались ему на глаза столь плавные линии, столь изящные изгибы, такой баланс между нежностью и силой. Округлая икра переходила в стройную лодыжку, а небольшая, с высоким подъемом, ступня оканчивалась ровным рядком скрытых дымкой нейлона пальчиков.
По-видимому, девушка знала о впечатлении, которое способна произвести, и позволила Семёну Аркадьевичу наслаждаться зрелищем.
В полном молчании прошло несколько минут.
Но все же нужно было и честь знать. Нельзя же так нарушать рабочий распорядок, даже под таким благовидным предлогом. Об этом она и поведала Семёну Аркадьевичу.
Семён Аркадьевич даже не шелохнулся.
Ожидать от него вразумительных действий явно не следовало, поэтому она аккуратно вынула свою ножку из его рук, вложила в них другую, все ещё обутую в полурасстёгнутый сапог, и велела крепко держать. На это он оказался способен, руки крепко ухватили сапог за носок и под пятку.
Девушка уперлась ножкой в чулке в грудь Семёна Аркадьевича и сильно потянула другую ногу на себя.
Напряженная борьба с изделием итальянских обувных дел мастеров завершилась блистательным триумфом российской сборной. Правда, Семён Аркадьевич чуть не упал на спину. Но счастливое разрешение щекотливого положения, в котором он оказался, явно благотворно повлияло на его мыслительную деятельность. Так, он по собственной инициативе схватил и очень нежно одел на ножки девушки её кожаные туфельки, подхватил злополучную пару сапог и заверил их хозяйку, что к концу дня работоспособность молнии будет восстановлена в полном объеме, он возьмет дело на личный контроль.
Девушка поблагодарила его, заверила, что в следующий раз будет обута в ботинки на шнуровке и благодаря этому избежит вероятности ещё раз опоздать.
А напоследок, мило улыбнувшись, сказала, что очень рада знакомству с ним, и представилась: "Алла."

Вот так все и началось. И затем продолжалось все быстрее и быстрее, и вскоре Семён Аркадьевич совсем перестал отдавать себе отчет в происходящем между ним и Аллой.
Внешне все было чинно. У девушки были недюжинные способности финансового аналитика, поэтому всего через три месяца она с полным основанием стала ведущим специалистом группы, а ещё через год могла бы претендовать на место руководителя направления анализа и прогнозов - самого крупного из подчинявшихся непосредственно Семёну Аркадьевичу подразделений. Он фактически уговаривал её сделать именно так, но она заявила, что хочет работать поближе к нему. Семён Аркадьевич не посмел возражать, а на самом деле очень обрадовался.
Мария Адольфовна, несмотря на отчаянное сопротивление, была с почетом спроважена на пенсию, и Аллочка заняла её место.
Тут её качества наконец раскрылись в полной мере. Она была приветлива с посетителями и строга с хозяином кабинета. Она упорядочила и систематизировала хранившуюся документацию и гардероб Семёна Аркадьевича. Она назначала встречи, переговоры и доклады, иногда не спрашивая Семёна Аркадьевича - но он никогда не возражал, ибо видел: так лучше. В общем, жизнь закипела с новой силой, и поначалу Семён Аркадьевич был несказанно рад.
Со стороны все выглядело просто безупречно. Семён Аркадьевич был в меру галантен, что при Аллочкиной внешности не вызывало удивления. Работа спорилась, вверенный Семёну Аркадьевичу департамент развития планомерно развивался сам и по мере сил способствовал развитию банка в целом. Уважение подчиненных росло, а вот самоуважение Семёна Аркадьевича, увы, нет. Ибо за дверью его кабинета, отрезавшей их с Аллочкой от постороннего шума и взглядов, он все больше превращался в раба своих страстей, которыми она искусно управляла. Как? А вот как.
Вечером того дня их памятного знакомства Семён Аркадьевич самолично принес Аллочке её сапожки. Молния, как он и обещал, работала превосходно: в обед он, так и не решившись попросить о помощи Марию Адольфовну, стыдливо пряча от всех пакет с обувью, вышел на улицу и долго бродил по округе в поисках обувной мастерской. Непривычные к продолжительным нагрузкам ноги гудели, осенняя грязь испачкала его элегантные дорогие туфли и даже низ брюк, а лысина покрылась каплями накрапывающего дождика и замерзла. Но мысль о том, как вечером он принесет ей обратно её сапожки, возьмет в руки её ножку, снимет туфельку и снова увидит это волшебное творение природы и эволюции, снова подержит в своих ладонях это теплое чудо - эта мысль гнала его вперед, давала силы для продолжения борьбы.
И он таки смог найти мастерскую! За срочную работу (Семён Аркадьевич просил починить все прямо сейчас, он подождет) мастер взял втрое против и так немаленькой цены, но почему-то сегодня это не расстроило Семёна Аркадьевича. Напротив, он, подумав, попросил вшить новую молнию и во второй сапог. Тогда цвет молний будет полностью совпадать, а кроме того, новое всегда лучше старого, хоть и хорошего.
Обратно в офис он просто летел, не замечая удивленных взглядов прохожих. А потом как на иголках ждал окончания рабочего дня, гадая, под каким же предлогом вызвать Аллочку к себе - ведь не надевать же ей сапожки прямо в офисе. А дожидаться ухода всех сотрудников означало опять поставить себя в неловкое положение, ведь Аллочка может просто уйти домой прямо в туфельках. Он должен как-то дать ей понять, что он все сделал.
В конце концов, Семён Аркадьевич решил, что наименьшее из зол - сразу по окончании рабочего дня спуститься в гардероб и подождать Аллочку там. Конечно, он будет выглядеть глупо, но вызывать её к себе ещё хуже, могут пойти нелепые слухи.
И вот долгожданный вечер настал. Часы пробили 19, все стали торопливо собираться, спеша кто к любимым сериалам, кто просто к любимым людям. А Семён Аркадьевич поспешил в раздевалку.
Там, средь шумной толпы коллег, он силился высмотреть стройную фигуру Аллочки, копну её рыжих волос. Не находил и нервничал все сильнее, удивляясь сам себе и тут же забывая про свое удивление..
Прошло полчаса, толпа коллег сменилась стайкой уборщиц, а потом и вовсе одинокими фигурами самых отпетых трудоголиков. Семён Аркадьевич не находил себе места. Ведь он все-таки был очень пунктуальным человеком.
И тут тонущему в отчаянии Семёну Аркадьевичу была протянута рука помощи. Послышался долгожданный стук каблучков, и Аллочка появилась перед ним во всем своем скромном великолепии. Пока он подбирал слова для выражения переполнявших его эмоций, она обезоруживающе улыбнулась и объяснила, что отрабатывала за утреннее опоздание. Кроме того, ведь не хочет же Семён Аркадьевич, чтобы кто-нибудь из коллег увидел их в такой романтический момент.
Семён Аркадьевич опять, как утром, не нашёлся с ответом.
Именно в тот день, как теперь он ясно видел, и была заложена основа их нынешних отношений.
Аллочка, чуть приплясывая от нетерпения, попыталась заглянуть в пакет. "Ну, показывайте же скорее!" - воскликнула она. Семёну Аркадьевичу было очень лестно видеть эту её живую заинтересованность. А вдруг она наградит его за старание? Ну, например, поцелуем.
Он торжественно извлек из пакета аккуратно начищенные сапоги, сверкающие новенькими молниями. Наверное, и его лицо сейчас сверкало от радости ярче блестящих молний - он видел, что Аллочке понравилось. Она не стала задавать неуместных вопросов - и так было ясно, что Семён Аркадьевич только и ждет возможности помочь девушке. Аллочка лукаво улыбнулась, присела на скамейку и протянула ему ножку в туфельке.
Семён Аркадьевич, пользуясь окончательно наступившим безлюдьем, грузно опустился на колени и бережно взял её ножку в руки. Сердце его бешено колотилось.
Медленно снял он туфельку, провел ладонями вдоль ступни, будто бы расправляя возможные складки чулок. И замер, не в силах разорвать этот контакт рук и ног. Голова его, словно против воли, склонялась все ниже и ниже. Разум не возражал, просто он не контролировал ситуацию и самоустранился. Губы Семёна Аркадьевича коснулись кончиков её пальцев. Легкий, почти неуловимый запах кожи туфелек и её собственной кожи, тепло её тела, гладкость тонкого нейлона, нежно-розовые ноготки кажутся сверкающим перламутром, скрытым тонкой вуалью чулок сокровищем...
Аллочка опять, как утром, не стала ему мешать. Если б он мог поднять голову и заглянуть ей в глаза, то увидел бы в них адскую смесь удовлетворения своим успехом и разочарования от того, что борьба окончена; презрения и жалости к проигравшему; и ещё - удовольствия от его позы, его покорности, его ласк. Ей все сильнее хотелось, чтоб его языку не мешали ни чулки, ни случайные свидетели - такие же трудоголики, какой для коллег выглядела она. Нет, пока ещё рано форсировать события...
"Спасибо, спасибо, Семён Аркадьевич, дальше я справлюсь сама."
Она отобрала у не успевшего ничего сообразить Семёна Аркадьевича свою ножку, быстро обулась, закинула туфельки в пакет и набросила на плечи пальто. Обошла Семёна Аркадьевича, все стоящего на коленях, сзади, положила руку ему на плечо. Наклонилась к самому уху шефа, прошептала тихо и очень сексуально: "Знаете, Семён Аркадьевич, Вы очень милый. Зря Вас считают нелюдимым - Вы очень контактный человек!"
Аллочка провела руками по редеющим волосам Семёна Аркадьевича, потрепала его за ухо и направилась к двери.

От сладких воспоминаний Семёна Аркадьевича оторвал приглушенный стенкой кабинета разговор. Он безошибочно узнал голос Аллочки, а вот другой женский голос, вероятно, принадлежал той самой корреспондентке. Сердце снова ухнуло куда-то в глубины организма, однако до пяток долететь не успело: дверь открылась, и две очаровательные молодые женщины по-хозяйски уверенно переступили порог его кабинета. Гостью Аллочка пропустила немного вперед. Мгновенно вскочивший Семён Аркадьевич, прежде чем потупить согласно установленному Аллочкой регламенту глазки в пол, успел окинуть взглядом фигурку вошедшей. Конечно, она оказалась сногсшибательной. А какой же ещё могла быть корреспондент глянцевого журнала и подруга такой красавицы, как его секретарша? Но кроме красоты, внимание приковывала её манера держаться. Гламурных див Семён Аркадьевич повидал немало, а эта походила скорее на T-X, девушку-Терминатора. За милой улыбкой угадывались адамантиевые клыки - захочет, порвёт, а захочет - отпустит. Побегать немножко. Чтоб ловить было интереснее.
Семён Аркадьевич судорожно сглотнул и представился гостье, пригласил присаживаться в кресло и спросил, чем она хотела бы угоститься. Свежие фрукты? Орехи? Или вот очень вкусное печенье. Шоколад. Чай, зелёный и чёрный, кофе трёх сортов, сахар, сливки. А может, свежеотжатый сок?
Спасибо, ответила гостья, но она пока не голодна. И она не вегетарианка, ей нравится мясо.
Она облизнула полные губы острым светло-розовым язычком и широко улыбнулась, блеснув безупречными зубами.
Семёну Аркадьевичу показалось, что ослепительно белые клыки её и вправду длиннее, чем у обычных людей, и он судорожно сглотнул ещё два раза.
Гостья села в предложенное кресло, закинула одну стройную ножку в изящной туфельке за другую и выжидательно посмотрела на Семёна Аркадьевича. Устроившаяся в соседнем кресле Аллочка хмурилась и постукивала ноготками по подлокотнику.
Что-то шло не так, а он никак не мог сообразить, в чём дело.
Пауза затягивалась, тучи сгущались.
Чтобы хоть что-нибудь сказать, Семён Аркадьевич попытался произнести заготовленную заранее, неоднократно отрепетированную речь. Он очень гордился чёткостью фраз, продуманностью аргументов и общей солидностью стиля. Он сам сочинил эту речь, Аллочка проверила её и внесла пару незначительных правок. Отчего же она теперь смотрит на него так неприветливо?
Первые несколько слов дались с огромным трудом, потом привычка пересилила, Семён Аркадьевич сам увлёкся звуками своего голоса, звучавшего всё более уверенно...
Но тут гостья лёгким движением руки велела ему замолчать. Вновь раздался её мелодичный голос, и уверенность покинула Семёна Аркадьевича окончательно. Все эти слова она уже читала, Аллочка переслала ей по электронной почте полный текст его речи, и тратить время на её озвучивание совершенно нет необходимости. Голос у Семёна Аркадьевича далеко не оперный, да и лёгкая картавость не прибавляет ему шарма. И вообще всё это не о том. Читателям, а особенно читательницам, её журнала совсем не интересны котировки и тренды финансового рынка. Гораздо больший отклик нашёл бы его рассказ об атмосфере, царящей в коллективе. Ведь предприятие - это люди, которые в нём работают. Вот, например, его секретарша Аллочка. Человек, с которым он работает бок о бок уже сколько? Почти полгода? Почему бы не рассказать о ней - молодой, успешной, грамотной. Чем не лицо банка? А к людям, объяснила гостья, нужно поворачиваться именно лицом, а не другой частью, стыдливо прикрытой бумажками каких-то там отчётов и графиков.
Семён Аркадьевич был сбит с толку. Пожалуй, при всём этом налёте сарказма, в словах гостьи (как же, чёрт возьми, её зовут? Вроде Аллочка ни разу этого не упоминала, а сегодня гостья точно не представилась) был свой смысл.
Ну и как же ему рассказать об Аллочке так, чтобы его безумная страсть осталась за кадром? Равнодушного тона она ему не простит, да и гостья наверняка захочет жареного. Мяса. Бр-р. Рассказать, что он боготворит свою секретаршу, что все его мысли лишь о том, как доставить ей удовольствие, моральное и физическое? Ну он-то, понятно, с треском вылетит, а вот хочет ли огласки сама Аллочка? Нужен ли ей такой исход? Занять его место ей вряд ли позволят, при всей её компетентности. Совет директоров, собрание акционеров - чтобы кого-то протащить наверх, нужны связи. Даже при своём нынешнем положении Семён Аркадьевич не мог сделать это быстро.
Чёрт. Всё не то, им не это нужно. Гостье нужны смачные факты о жизни и причудах публичных персон; Аллочке нужно... что же всё-таки ей нужно от него сегодня?
Вся надежда на интуицию. Выручай, родимая, не дай пропасть!
Решившись, Семён Аркадьевич почувствовал облегчение. Он встал из-за стола, подошёл к Аллочкиному креслу, сел у её ног и начал свой рассказ...

"Вот так мы познакомились" - закончил он свою речь. Пока он говорил, гостья казалась заинтересованной - рассказ Семёна Аркадьевича длился минут 15, а она ни разу его не перебила. Аллочка тоже молчала, только поставила свою ножку на его бедро, и тонкий каблучок её туфельки больно впивался в его тело. Но нежные пальчики её рук ласково покручивали его ухо, и Семён Аркадьевич был близок к блаженству.
А сейчас гостья всё так же молча смотрела на него своими пронзительными тёмными глазами, и блаженство его тихо таяло, уступая место страху.
Наконец она нарушила молчание. Слегка приподняв красиво изогнутую бровь, гостья поведала, что эта история показалась именно такой, какую она может преподнести своим читателям. Семён Аркадьевич покрылся холодным потом. Но, продолжала она, рассказ явно неполон. Романтическая история знакомства служит отличным вступлением... к чему? Как-то неловко обрывать её на самом интересном месте. Что должно следовать дальше?
Семён Аркадьевич осторожно предположил, что дальше должно следовать описание их с Аллочкой теперешних взаимоотношений.
Скупой улыбкой гостья наградила его за догадливость, и он принялся лихорадочно соображать, как с наименьшим количеством жареного живописать их стиль работы. Но тут вмешалась до того безмолвная Аллочка.
"А может, нам стоит продемонстрировать Ксении, как выглядит наш рабочий день? Представим, что сегодня у нас не интервью, а обычный понедельник, весьма загруженный. Лично я не могу оторваться от входящей корреспонденции. А у тебя как раз пауза в работе".
Семён Аркадьевич приуныл. Все шансы сохранить лицо растаяли как дым. Да что там лицо... Если оказавшаяся Ксенией... как подходит ей это имя - "чужая"... если корреспондентка решится обнародовать хоть малую часть того, что она сейчас услышит и увидит, это будет серьёзным ударом по репутации банка в целом. Тут отвечать придётся головой, и не только своей. Оставалась только одна надежда - что Аллочка понимает, что делает, и у неё есть план выхода из этой щекотливой ситуации.
Аллочка меж тем процокала к своему креслу - как обычно, слегка, совсем не пошло, покачивая бёдрами при ходьбе. Уселась, закинув ногу на ногу и позволив туфельке свободно раскачиваться на пальчиках. Эта поза всегда безумно заводила Семёна Аркадьевича. Аллочка углубилась в бумаги, а Семён Аркадьевич, всё ещё покряхтывая, но уже куда более ловко, чем полгода назад, залез под стол и улёгся на спину, прямо Аллочке под ноги.
Каблук её туфельки раскачивался в нескольких сантиметрах от его губ, но он даже не пытался что-нибудь делать без приказа. Лишь самозабвенно следил за его мерным покачиванием и за показывающимся, как Солнце из-за туч, светло-розовым ликом её пяточки. И, как обычно при общении с Аллочкой, скоро впал в подобие транса. Он забыл про свои тревоги, про Ксению, про родной банк. Существовали только эти чудесные ножки, и ничто теперь не могло его отвлечь от служения им.
Скоро Аллочкиным ножкам, похоже, стало немного жарковато. Туфелька была сброшена прямо на голову Семёна Аркадьевича. Чувствительный удар металлической набойки по лбу показался не страшнее комариного укуса - спасибо опять же Аллочке, недаром она целый месяц тренировала его правильно ей поклоняться. "Не надо бояться расшибить лоб об пол" - не уставала повторять она - "лучше пострадает лоб, чем зад из-за твоего недостаточного рвения." И скоро лоб обрёл крепость стали...
Тем временем Аллочкина ножка, освободившаяся от веса туфельки, взмыла вверх и с размаху опустилась на губы Семёна Аркадьевича. Безмолвный приказ не требовал разъяснений, и Семён Аркадьевич принялся за любимое дело. Он нежно и восторженно лизал Аллочкину ступню, по всей доступной ему в его нынешнем положении длине. Так продолжалось довольно долго, но в конце концов ступня была отобрана. Но не успел Семён Аркадьевич расстроиться, как она вернулась на место, на этот раз свободная от обслюнявленного капрона. Обнажённые любимые ножки были для Семёна Аркадьевича нечастым лакомством и доставались ему лишь в качестве поощрения за особые заслуги. Значит, Аллочка им довольна. Что ж, он постарается не ударить в грязь лицом.
И он принялся лизать ножку с утроенным рвением.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Если, конечно, делать на совесть.
Аллочка раскинулась в кресле, изнемогая от желания кончить, но верный её собственному приказанию Семён Аркадьевич подводил её к самому пику и тут же отступал, остужая осторожными поцелуями бёдер и живота. А потом снова пускал в ход свой виртуозный язык и заставлял её дрожать от близости экстаза. И лишь окончательно истощив своё терпение, распалённая до невозможности Аллочка щёлкнула пальцами и позволила ему притронуться к своему клитору. Он нежно втянул в рот эту сладкую складочку, покатал между губами, коснулся кончиком языка. Аллочка взвыла от восторга. Больно схватила его за уши и втиснула в своё лоно, сжала дрожащими бёдрами и стала бешено двигать тазом. Вытянутый до предела язык Семёна Аркадьевича был плотно охвачен стенками её пещерки и чувствовал сокращение её внутренних мышц. Аллочкино наслаждение передалось и ему. Он давно не был так счастлив и так свободен. Краешком сознания Семён Аркадьевич чувствовал неудобство от того, что кончил прямо в штаны, где-то ещё дальше были мысли о Ксении, видевшей всю эту сцену и наверняка планирующей сделать из неё кульминацию сногсшибательной статьи. Но сейчас ему было так хорошо, что не думалось ни о чём, кроме блаженно улыбающейся Аллочки. Томно прикрыв глаза, его Госпожа полулежала в кресле, закинув обнажённые ноги ему на плечи. Она была так прекрасна, что Семёну Аркадьевичу захотелось умереть. Тогда он мог бы вечно помнить эту божественную улыбку, а кроме того, успел бы втереться в доверие тамошней администрации и пробить для Госпожи уютное местечко в раю. Возможно, тогда и в той жизни она позволит ему стать её верным слугой.
Размечтавшись, он упустил момент, когда томная нега сменилась в Аллочкином взоре хитрым прищуром. Подняв глаза, Семён Аркадьевич встретился с ней взглядом и снова - в который раз за день - покрылся холодным потом. Аллочка недвусмысленно показывала глазами на гостью. Что же он должен сделать?
Аккуратно опустив на пол чудесные ножки Госпожи, Семён Аркадьевич повернулся к её подруге. Ксения лукаво улыбалась.
"Теперь я вижу, как Вы относитесь к подчинённым" - нежно проворковала корреспондентка. - "пожалуй, Вы действительно цените своих сотрудников. А вот с гостями, мне кажется, Вы не столь любезны. Что, не пришлась ко двору?"
Что можно было ответить на столь прямой вопрос? Он в недоумении повернулся к Аллочке, но та только вопросительно подняла бровь и демонстративно пожала плечами. Что, придётся выпутываться самому. А Госпожа потом наверняка скажет, что она хотела от него совсем иного, и что это за глупость он удумал?
"Знаете" - продолжала Ксения - "дорогим гостям раньше хозяева стремились оказать почёт, уважение. Заботу проявить. Например, ноги с дороги умывали. Слыхали Вы о таком обычае? Между прочим, с библейских времён о нём известно, и только в наши скорбные дни обычай оказался забыт. Может, хоть Вы окажетесь счастливым исключением? Уж будьте так любезны. Тем более, знаете ли, я тут немного взмокла, наблюдая Ваше рвение и пыл. И теперь мне особенно хочется освежиться."
Семён Аркадьевич становился всё краснее и краснее. На Аллочку он оглядываться даже не стал - и так ясно, что это шоу для них обеих, и его муки - их развлечение. Но и кидаться Ксении в ножки, да ещё на глазах Аллочки, казалось неправильным.
Пауза снова грозила затянуться, и Семён Аркадьевич сделал последнюю попытку освободиться. Слегка нетвёрдым голосом он предложил выделить для всестороннего общения с корреспонденткой своего заместителя, молодого, очень перспективного, блестяще владеющего всей необходимой информацией и понимающего всё с полуслова, а также весьма недурного на вид. Ксения задумалась, потом решительно мотнула головой: "Пожалуй, его услуги могут оказаться полезными, и я воспользуюсь ими позднее. Если наша сегодняшняя встреча не полностью меня удовлетворит, помощь Вашего заместителя будет кстати. Мне ведь достаточно будет позвонить ему, правда? Не ехать к Вам самой, а пригласить его в удобное для меня место для восполнения сегодняшних пробелов."
Семён Аркадьевич поспешно согласился. Повторения визита Ксении он очень хотел избежать. А заместитель... что ж, пусть тоже потрудится на благо предприятия. Раз такой перспективный. Узнает, какова она, тяжкая доля руководителя.
Но сейчас потрудиться предстояло ему самому. Ксения выжидательно покачивала ножкой, затянутой в тёмный чулок, и было видно, что её терпение небезгранично. Семён Аркадьевич на коленях просеменил в сторону её кресла, согнулся в поклоне и испросил разрешения приступить к освежению ног. Получив таковое, на всякий случай осведомился, не имела ли гостья в виду то самое библейское омовение, и получил в ответ лишь раздражённое хмыканье. Похоже, оценка его умственных способностей опустилась ещё на один пункт.
Делать нечего, придётся лизать.
Осторожно сняв туфельку, он наклонился к ноге Ксении и, не удержавшись, кинул на Аллочку полный укоризны взгляд. Но Госпожа лишь весело рассмеялась.
Ступня Ксении была меньше и уже, чем Аллочкина. Как и сама Ксения ниже ростом и тоньше. Но формы её тела безупречны. И запах от него кружил голову почти так же сильно, как Аллочкин. Эх, будь что будет...
Он сначала осторожно поцеловал кончики пальцев, потом верх ступни. Прошёлся легкими касаниями по кромке, где бок переходит в подошву - там кожа особенно чувствительна. Кинул быстрый взгляд на лицо Ксении - кажется, оно слегка подобрело. Он снова стал целовать её пальчики, временами несильно прихватывая их губами. И сам не заметил, как увлёкся. Скоро Ксения тихонько застонала, приказала ему лечь на спину и снять с неё чулки. Семён Аркадьевич подлез под её кресло, она поставила обе ноги ему на грудь и дала возможность добраться до застёжек. Аккуратно скатав чулки, Семён Аркадьевич невольно поразился гладкости и нежности её кожи. Прикасаться к ней действительно было на редкость приятно!
Ксения поводила ногами по курчавым зарослям на груди Семёна Аркадьевича и ласково улыбнулась ему. Взяв в руки её ступню, он начал с пяточки. Широкими движениями он слизывал слегка солёную влагу с её подошвы и думал, до чего же он докатился. И как же трудно теперь остановиться - и главное, останавливаться совсем не хочется!
Хочется другого - сделать что-то по-настоящему хорошее. Так, чтобы потом было не стыдно за себя.
Опыт общения с Аллочкой обострил природную способность Семёна Аркадьевича подмечать и верно истолковывать реакцию собеседника, даже если внешние проявления реакции были скупыми и неявными. И сейчас, хоть Ксения молчала и он не видел её лица, он нутром чувствовал её возбуждение. А может, это его ноздри, жадно вбирающие в себя новые запахи, уловили лёгкий аромат её желания. Воодушевившись, он стал действовать активнее, и скоро Ксения стала постанывать всё громче и громче. Потом она вдруг резко встала с кресла и перешагнула через него. И медленно, глядя ему в глаза, опустилась на лицо.
Трусиков на ней не было.

Ксения наслаждалась им больше часа. Сначала он просто лизал её промежность, а она сидела неподвижно, начиная дрожать только в преддверии очередного оргазма. Потом она стала двигаться на его лице, скользя вперёд и назад. Потом велела лизать анус, и контакт влажного языка с горячей, слегка пульсирующей дырочкой привёл её к новому оглушительному пику. После него ей захотелось расслабиться, и она уселась ему на лицо всем весом, обнимая его щёки гладкой, слегка влажной кожей бёдер. Нос Семёна Аркадьевича, втиснутый в аккуратно подстриженную курчавую поросль, наполнился тонким приятным запахом Ксении. Аллочка пахла сильнее и как-то более по-женски, а Ксения... это скорее напоминало аромат экзотического цветка.
Отдохнув, она решила немного поиграть с ним: насадившись широко раскрытыми, ярко-розовыми от возбуждения губками на его нос и полностью перекрыв дыхание, она сообщила Семёну Аркадьевичу, что сейчас он должен показать свою профессиональную подготовку. Игра называется "Проценты по вкладу". Правда, условия вкладов будут слегка изменены. "Вы, Семён Аркадьевич, вкладываете свой язык как можно глубже в мой анус и как можно лучше вылизываете его изнутри. Я приподнимаюсь и даю Вам подышать... ну, скажем, семь процентов того времени, в течение которого качество Вашего обслуживания будет удовлетворять моим высоким стандартам. Так что умение считать время клиентов Вам тоже пригодится. Я ведь не ошиблась, самый доходный вклад вашего банка обещает как раз семь процентов годовых, верно? А остальные - и того меньше. Вот мы с Вами и пройдёмся по всем актуальным на сегодняшний день видам вложений. А потом Вы назовёте мне, и в правильном порядке, все эти вклады. Если сумеете всё перечислить верно - игра окончена. Если нет - второй круг без передышки, и так до победного конца. Смотрите, чтоб он не стал концом и для Вас. Фигурально выражаясь, всё в Ваших руках!"
До таких игр у них с Аллочкой никогда не доходило. Семён Аркадьевич и не предполагал, что этот источник наслаждений, этот прелестный цветок лотоса, сорвать который так стремятся мужчины, это средоточие женской чувственности и сексуальности... этот, чтоб его, половой орган может быть таким жестоким. Влажные губки мягко зажимали его нос, начисто лишая дыхания. Широко распахнутый рот жадно пытался схватить хоть глоточек воздуха, но нежные ягодицы Ксении надёжно перекрывали доступ кислорода, услужливо подставляя губам только лишь свою гладкую шелковистую поверхность. Судорожно высунутый язык проваливался в призывно раскрытое отверстие ануса, скользил по горячим шершавым стенкам в тщетной попытке придти к консенсусу.
Видимо, он был недостаточно убедителен. Доносящиеся снаружи стоны и вскрики удовлетворённой Ксении достигли его сознания слишком поздно, он уже не мог им обрадоваться и провалился в бархатно-чёрную глубину прежде, чем Ксения встала.

"Что ж Вы, Семён Аркадьевич, так быстро слили свою партию? Я готовилась к долговременным отношениям, доставляющим удовольствие обеим сторонам, а Вы, можно сказать, трусливо сложили с себя все полномочия и объявили себя банкротом. Так не годится. Мне кажется, Вы мне кое-что задолжали. Как намерены расплачиваться?"
Едва пришедший в себя Семён Аркадьевич соображал со скрипом. Ясно было, что игра окончилась неудачно. Для него. Надо как-то компенсировать. Что же он может ей сейчас предложить?
Он оглянулся на Аллочку и с удивлением обнаружил, что её в комнате нет.
"Да, Вы правы" - снова раздался голос Ксении, - "Ваша помощница не могла смотреть на Ваш позор и решила хоть как-то помочь Вам реабилитироваться в моих глазах. Она сейчас занята некоторыми приготовлениями, и если от Вас не поступит достойного предложения, Алла возложит бремя отстаивания чести вашего банка на себя. Боюсь, Ваша роль в этом случае будет исключительно пассивной."
Семён Аркадьевич лихорадочно соображал. Ксения ждала, только одна бровь у неё вопросительно приподнялась, будто она рассчитывала прямо сейчас получить от него предложение, от которого не сможет отказаться. Если и так, её ожидания не сбылись. Когда через несколько минут в комнату вошла Аллочка, Семён Аркадьевич, так и не сумевший родить ни одной интересной мысли, бросился ей в ноги и стал униженно просить помочь ему, перемежая слова лихорадочным лобзанием босых Аллочкиных ступней.
"Да, Сенечка, вижу, не справляешься. Что ж, я помогу. Только какой же тогда из тебя руководитель? Пожалуй, ты и на помощника-то не тянешь. Слишком нерадив. Но я дам тебе шанс попробовать. А пока тебя, как нерадивого помощника, следует хорошенько вздрючить. Я тебя научу общаться с клиентами так, чтобы им было по-настоящему приятно."
Семён Аркадьевич замер. Никогда ещё он не слышал от Аллочки такого железного тона. Ему стало страшно.
Аллочка вдруг схватила его за ухо, рывком подняла на ноги и потянула к своему рабочему месту. Смахнув на пол бумаги, она поставила Семёна Аркадьевича лицом к столу и сильно пнула по заднице ногой. Не ожидавший такого Семён Аркадьевич распластался по столешнице. Одним движением стянув с него брюки, Аллочка вытянула из них ремень и хлестнула горемыку вдоль хребта. Семён Аркадьевич взвыл и хотел выпрямиться, но на его спину обрушилось ещё несколько жгучих ударов. Аллочка всё тем же холодным тоном велела ему не дёргаться, а руки завести за спину. Знакомый звук - это защёлкнулись на запястьях недавно подаренные им Аллочке наручники. Теперь он был абсолютно гол и беззащитен, наедине с двумя сходящими с ума от похоти девушками. Пожалуй, в таком отчаянном положении он не был даже в юности - в тот раз его, любопытного подростка, заманила в квартиру немолодая женщина (ей было, наверное, лет 30) и, затуманив голову всякими байками, чуть не изнасиловала. Тогда ему до последнего момента было интересно, что же за секреты скрываются в женских трусиках. Но получив возможность рассмотреть их слишком близко, он неожиданно испугался, стал вырываться и ведь всё-таки сбежал. Н-да, теперь не сбежишь. Дверь заперта, ноги запутались в спущенных брюках, руки скованы, да и, честно говоря, пузико поболее стало, чем в юности.
Аллочка либо прочла его мысли, либо ей просто было некомфортно наказывать его в такой позе. Она полностью освободила Семёна Аркадьевича от брюк, взамен приковав его ноги к ножкам стола ещё двумя парами наручников - откуда они только взялись? Теперь побег стал невозможен абсолютно.
Голые ягодицы Семёна Аркадьевича предательски дрожали, на лысине опять выступила испарина, и Аллочка заботливо стёрла её платком. Испарина сейчас же выступила снова. Он понимал, что сейчас его будут бить, и ждал первого удара даже с некоторым нетерпением. Скорей бы отмучиться! После наказания должны же они его наконец освободить и оставить в покое!
Но к тому, что последовало дальше, он оказался абсолютно не готов.

В поле его зрения вновь появилась Ксения. Но в каком виде? Разве прилично молодой девушке полностью раздеваться перед мужчиной, с которым она знакома всего пару часов?
Ксению, похоже, этот вопрос занимал не сильно. Она прошла куда-то за спину Семёна Аркадьевича и о зашепталась с Аллочкой. А потом снова подошла к его голове. На её обнажённых бёдрах, прицепленный кожаными ремешками, раскачивался внушительный резиновый член.
Семёна Аркадьевича обуял ужас. О таких штуках он слышал, даже видел несколько картинок, но всерьёз не интересовался и совершенно не чаял увидеть вживую.
Ксения молча подошла и встала рядом, угрожающе нацелив член в лицо Семёна Аркадьевича.
А его спины вдруг коснулись упругие тяжёлые груди Аллочки, и раздался её чуть хрипловатый от возбуждения голос.
"Помнишь, ты признался, что хочешь в меня войти? Так я тоже, милый мой, давно хочу в тебя войти. И наконец ты это заслужил, только сегодня это будет не актом любви, а наказанием. Но кто знает? Может, ты даже получишь удовольствие."
Она шлёпнула его ладонью по ягодице. Потом ещё и ещё раз. А потом велела расслабиться.
В его зад вошло что-то огромное, прохладное, скользкое. От страха и давления он чуть не описался. Предмет, заполняющий его внутренности, касался бесконечным, и он входил всё глубже. Семён Аркадьевич живо вспомнил о мучениях посаженных на кол. Вот так и начинаешь чувствовать конец.
Тягостные его раздумья внезапно были прерваны самым бесцеремонным образом. Ксения сделала небольшой шаг вперёд и упёрлась резиновым членом в его губы. Он недоуменно посмотрел на неё - для этого пришлось сильно задрать голову, и рот сам собой приоткрылся. В этот момент Ксения качнулась вперёд, и плотный упругий латекс проник в рот, достав до самого горла. Семён Аркадьевич поперхнулся и попытался отпрянуть, но попа насадилась на Аллочкин член до предела, а Ксенин страпон - наконец-то он вспомнил это слово - всё ещё заполнял рот своей внушительной головкой. Аллочка движением бёдер послала Семёна Аркадьевича Ксении. В попе стало чуть легче, но горло опять оказалось забито. И он даже не мог сказать, где больнее и хуже, спереди или сзади.
Аллочка и Ксения снова "перекинули" его друг другу, потом поймали ритм и стали двигаться энергичнее. Спереди-сзади-спереди-сзади... Пот капает на столешницу, выпуклое пузо так хорошо по ней скользит... А горлу вроде становится чуть легче, и пожар в кишках понемногу утихает... Но это давление и невозможность как следует вздохнуть... И шею сводит, и челюсти... И сфинктер.
Он с трудом сфокусировал глаза на лице Ксении. Её не очень большие груди с чёткими тёмными сосками качались над ним, лицо раскраснелось, рот был приоткрыт. Кажется, ей всё это нравилось.
Сзади послышался низкий Аллочкин стон. Потом ещё и ещё. Семён Аркадьевич уже достаточно изучил её "сигналы" - Аллочка находилась примерно на полпути к вершине, и если всё пойдёт так и дальше, минут через пять она её достигнет. И это будет означать хоть временную передышку.
Ксения, похоже, заведённая стонами подруги, тоже стала проявлять более отчётливые признаки удовольствия. Она схватила Семёна Аркадьевича за многострадальные уши и стала насаживать его на свой страпон ещё активнее. Как будто Аллочкины толчки были недостаточно сильны.
Семён Аркадьевич чувствовал себя теннисным мячиком, который два сумасшедших игрока в диком темпе перебрасывают друг другу. Причём не ракеткой, а остриём гвоздя. Бедный мячик!
Наверное, прошло не больше тех самых пяти минут, но ему они показались невероятно долгими. Никакого удовольствия, на которое намекала Аллочка, он не чувствовал. Всё тело пульсировало, особенно зад - это верно. Но какое тут удовольствие, когда с тобой так обращаются?
Наконец Аллочкины стоны перешли в непрерывный низкий вой, к которому присоединила свой голос Ксения, и они одновременно достигли пика. Аллочка вошла в него до упора, он почувствовал дрожание её бёдер. Ксения тоже загнала свой поршень ему в самое горло, но продолжила двигаться, покачивая им вверх-вниз. Семён Аркадьевич чувствовал её запах, и ему вдруг захотелось слизать с её губок эти сладкие соки.
Аллочка расслабленно опустилась на его мокрую спину, Ксения наклонилась к ней, придавив упругим животиком голову Семёна Аркадьевича к столу. Судя по звукам, они целовались. А Семён Аркадьевич еле мог дышать.

"Ну что, Сеня, понравилось?"
Аллочкин голос после оргазма всегда звучит ещё сексуальнее обычного, хотя, кажется, уж куда больше?
С латексным членом в горле особо не поговоришь, и он просто помотал головой.
"Ну и правильно. В конце концов, это было наказание, а не поощрение. А сейчас, так и быть, будет поощрение. Как обычно, кнут и пряник. Всё как ты учил."
Ксения выпрямилась и вытянула страпон изо рта. Семён Аркадьевич тут же задышал часто-часто, восполняя недостаток кислорода. И кто знает, что это ещё за поощрение?
И шут возьми его интуицию, она не подвела.
Аллочка освободила от наручников одну ногу Семёна Аркадьевича, перевернула его на спину и вновь защёлкнула оковы - на этот раз не внизу, а возле самой столешницы. Так же, согнув в колене, перестегнула вторую ногу.
Попа оказалась лежащей на краю стола, а голова - возле противоположного края.
И снова в его зад вошёл Аллочкин страпон. Он поднял голову и взглянул на неё. Как же она красива! Ей идёт и строгое офисное платье, и любимый ею спортивный стиль, и такая вот "одежда" в виде узких кожаных ремешков на бёдрах. А эта улыбка удовлетворённой женщины, приступающей к новому лакомству и знающей, что впереди ещё большее удовольствие!
Она медленно двигалась внутри него, не пытаясь "завестись", просто чтоб не остыть. Двигалась и смотрела в его глаза, очевидно, пытаясь найти в них радость от получаемого поощрения. Ксения куда-то отошла, так что хотя бы дышать Семён Аркадьевич мог спокойно. Это радовало, но радость была, видимо, не совсем нужного толка, и Аллочку не устраивала.
"А что это ты невесел? Почему член висит?"
Семён Аркадьевич затруднился с ответом. Вообще-то, вопрос о его удовольствии в такой обстановке казался ему несколько неуместным. Вот наедине с Аллочкой, целуя её восхитительные ножки или прикасаясь языком к заветному цветку, он возбуждался до ломоты в паху. Но и тогда он старался угодить Аллочке, а не она ему.
"Что молчишь? Язык проглотил? Ну и молчи. Член твой мне сейчас всё равно без надобности, да и тебе тоже. А вот язык нужен, так что давай-ка доставай его назад и высунь посильнее!"
Сзади, за его головой, к столу неслышно подошла Ксения. Теперь она была обнажена совершенно, босые ноги бесшумно ступали по начищенному паркету, а страпон не отягощал стройные бёдра. Она походила на Афродиту, решившую сбросить лишний вес и регулярно посещающую фитнес-центр. Несмотря на неудобное положение и необходимость смотреть, запрокинув голову, Семён Аркадьевич не мог не залюбоваться ею.
Ксения легко вспрыгнула на стол и без долгих разговоров снова опустилась на его лицо. Стукнула пятками по ушам, и он послушно принялся лизать её мокрую промежность. Восхитительный цветочный аромат вновь заполнил его жадно расширенные ноздри, и член помимо воли стал наливаться горячей кровью. Ксения раздвинула руками ягодицы и устроилась поудобнее, плотно охватывая его лицо своей упругой тёплой плотью. Нос уткнулся в её анус, губы слились с её губками в жарком поцелуе. Мир вокруг пропал, и остался только её вкус, и запах, и блаженство тесного контакта.
Ксения двигалась, он пытался ласкать её языком и чувствовал, как сводит яйца подступающий оргазм. Только не это! Прямо на глазах у Аллочки кончить под другой женщиной - какой позор! Он старался отвлечься, подумать о работе, но куда там! Редкие глотки воздуха, наполненного запахом наслаждения, вкус её соков и чуть пряный аромат разгорячённого ануса, её острые ноготки, бегающие вокруг его сосков... Гладкие ступни касаются его редеющих волос, а её собственная шевелюра тяжёлой мягкой кистью прохаживается вверх-вниз по его животу...
И вдруг, как молния - прикосновение острых зубов к его пенису. Головка исчезает во рту Ксении, и влажный, чуть шершавый язык принимается бегать туда-сюда, облизывая неожиданное лакомство. А зубки впиваются всё сильнее, не желая выпускать добычу. И Аллочка начинает двигаться всё быстрее, и головка её страпона, скользя по предстательной железе, рассылает по всему телу волны тепла.
Семён Аркадьевич стиснул кулаки, напрягся всем телом в последнем судорожном усилии справиться с удовольствием, грозящим его затопить. Но силы были неравны. Ещё мгновение - и его пронизал разряд невероятного наслаждения, а член стал разряжаться в рот Ксении, прокачивая сквозь себя огромную порцию тягучей жидкости.

Через некоторое время всё кончилось. Ксения привстала, развернулась и села снова - на это раз на его грудь. Наклонилась, щекоча кончиками длинных волос. Крепко сжав пальцами щёки, заставила открыть рот. И не торопясь сплюнула туда всю его сперму. Закрыла его рот и заставила всё проглотить. А потом, всё так же молча, соскочила со стола и пропала из поля зрения.
Аллочкин резиновый друг покинул попу Семёна Аркадьевича, оставив после себя огромную, медленно сжимающуюся дыру. А сама Аллочка смотрела на него, и он не мог разгадать выражение её лица. Потом она вдруг рассмеялась, качнула головой и ушла куда-то вслед за Ксенией.
Их не было довольно долго, и он мог только гадать о том, чем они занимались. А когда девушки подошли к нему, они были вновь одеты. Элегантные, молодые, весёлые, уверенные.
Аллочка ласково потрепала его по щеке, Ксения тепло ему улыбнулась, и они пошли к двери. От волнения у него пропал голос, и он смог выдавить из себя только пару слов. "Куда вы?!"
Аллочка удивлённо покачала головой: "Семён Аркадьевич! Странный вопрос от Вас, ревностного блюстителя распорядка дня. В Вашей приёмной уже скопилось немало посетителей, с ними нужно решить массу рабочих вопросов. Пора открыть им двери! Вы сейчас несколько не в форме, и мне опять придётся Вам помочь. А Вы лежите, отдыхайте!"
Ксения усмехнулась и сказала: "Мне было очень интересно пообщаться с Вами, и в итоге я получила всё, что хотела. Возможно, мы ещё встретимся, но сейчас мне пора идти. У меня сегодня назначены..." - тут она опять усмехнулась - "...ещё парочка не менее ответственных и перспективных интервью."

2009 - 2011 г. (с) Dart_Romeo

 Интервью с банкиром (в главной роли - Дмитрий Орлов)
В советское время он служил в банке и получал зарплату 90 рублей в месяц. Сегодня он тоже работает в банке. И получает зарплату. На которую, по его словам, имеет возможность купить все, что ему нравится.
С председателем правления банка "Возрождение" Дмитрием Орловым беседует наш корреспондент Ольга Рачкова.

Ольга Рачкова: Вы не из тех Орловых, екатерининских?
Дмитрий Орлов: Когда моему сыну было шесть лет, мы с ним оказались на экскурсии в Мраморном дворце в Ленинграде. Экскурсовод рассказывал, что этот дворец построил граф Орлов, и сын спросил меня: "Пап, это не наш родственник?" Сразу сообразил, что хорошо иметь такого предка.
Мой дед родом из Пензы, Орлов — из сердобских мещан. Офицером был царской армии, за что и пострадал.
О.Р.: Каким образом?
Д.О.: Его расстреляли в тридцать восьмом году. Был он подполковником. За что расстреляли, совершенно не понятно — он был участником русско-японской войны, был ранен в первую мировую, уехал в Сухуми, там женился, окопался. Во всех революционных событиях в России участия не принимал. Более того, даже поддержал правительство Лакобы. Семья была небогатая. Бабушка была по отцовской линии — русская, по материнской — гречанка. На Кавказе все было перемешано. Я, кстати, говорю немного по-гречески и по-грузински.
О.Р.: Вы давно не были в Сухуми?
Д.О.: Очень давно. С тех пор, как там началась война. До этого я ездил во время учебы на каникулы, потом приезжал в отпуск.
О.Р.: Как вы стали банкиром? По стопам отца?
Д.О.: Нет, отец был строителем.
О.Р.: А с чем тогда связан ваш выбор?
Д.О.: С чистой случайностью. Поступал на мехмат МГУ. Сдал математику на тройку. И автоматически не проходил. Встретил на улице свою знакомую из Сухуми. Она сказала: иди к нам в Финансовый институт. Экономисты тогда не были популярны. В Финансовом математика, в сравнении с университетом, была легкой. Я мог ее и на шестерку сдать.
О.Р.: Во время учебы вы сомневались в своем выборе, может, мечтали стать джазменом, физиком-ядерщиком? Или так уж прямо захотелось в банкиры?
Д.О.: Нам давали общее экономическое образование. Я учился на кредитном факультете, а с него распределяли в банк.
О.Р.: Куда именно?
Д.О.: В Красногорское отделение Госбанка, в 1968 году. Я работал там год, потом меня перевели в Московскую областную контору Госбанка. Через семь лет стал управляющим Московской конторой. Потом, когда в 1988 году появились специализированные банки, я стал возглавлять Агропромбанк. Когда сказали, что надо акционироваться, поскольку государственных банков быть не должно, появился банк "Возрождение".
О.Р.: И за все это время никакие сомнения вас не одолевали?
Д.О.: Думаю, через год сомневаться перестал. А в первый год очень даже размышлял. Зарплата была 90 рублей. Молодой был, погулять хотелось. В банке работали, в основном, женщины. Управляющей была старая дева. Хочется сбежать, то, се, нет сиди, делай анализ, баланс. Сидишь над этим балансом, неудобно же критиковать. Хочешь, не хочешь, из под палки, на эмоциях приходится влезать, разбираться. Но я ей благодарен. Когда стал управляющим конторы, забрал ее начальником отдела. Хотя сначала думал: повесить бы тебя...
О.Р.: Почему, сделав такую карьеру в Госбанке, вы решили уйти?
Д.О.: Я это сделал осознанно. Госбанк по тогдашнему своему положению не мог многое делать, у него не было рычагов управления. Закона не было, действовали инструкции. А сидеть, перебирать бумажки, быть марионеткой... Поэтому и ушел.
О.Р.: Не жалели?
Д.О.: Нет.
О.Р.: А почему организовали свой банк?
Д.О.: Закон вышел об акционировании государственных банков. Все банки должны были становиться коммерческими, а государственные банки не имели права обслуживать клиентов, должны были выполнять исключительно надзорные функции.
О.Р.: Ваш банк начинался с нуля?
Д.О.: Совершенно с нуля. Когда мы были Агропромбанком, у нас все было — и здание, и аппараты болгарские. А когда в 1990-м стали коммерческим банком — даже машины эти болгарские оказались госбанковскими. И все было собственностью Госбанка, бумажки, ручки своей не было. За все платили аренду, за каждые счеты.
О.Р.: Но, клиенты-то у вас должны были быть — все-таки не первый год ваши сотрудники сидели в этом здании, работали?
Д.О.: Конечно, мы развивались не так, как совершенно новые банки. Мы шли путем привлечения клиента качеством услуг. Был у нас и плюс — клиентура уже была. Мы, конечно, стали коммерческим банком, но клиент привык — он десять лет приходил к тете Маше, он десять лет с ней работал.
О.Р.: А почему название такое патетическое — "Возрождение"?
Д.О.: Мы собрались на учредительский съезд. Это был 1990-й год: в воздухе витало — все возрождать, возрождать. За это мы пострадали.
О.Р.: Как это пострадали, в каком смысле?
Д.О.: Был фонд "Возрождение", и нас все вышестоящие организации путали. Я всем начальникам объяснял: банк появился на полгода раньше фонда. А так как фонд был связан с Руцким, его притесняли, ну и нас заодно...
О.Р.: Вы всегда говорите, что в вашем деле для Вас важна преемственность. Ваш сын тоже банкир. Вы предпочли бы передать банк когда-нибудь ему, или крутому профи, но с другой фамилией?
Д.О.: Не только металлурги должны иметь династии...
О.Р.: То, что ваш сын стал банкиром, это влияние отца или это его собственный выбор?
Д.О.: Друзья у меня, в основном, институтские: банкиры или преподаватели. Жена моя тоже училась в финансовом. Поэтому разговоры в семье всегда велись на эти темы. Скорее, даже друзья его наставили: "Коля, ты должен стать банкиром". Никакого моего давления не было. В девятом классе он раздумывал: у него дед был крупный физик, и он думал, может пойти по стопам деда. А потом сам сделал выбор.
О.Р.: После института он сразу пришел к вам...
Д.О.: Не сразу. Сначала он поработал в небольшом банке... Объективно, он способный парень. Нет более объективных людей, чем родители.
О.Р.: Младшая дочь тоже станет банкиром?
Д.О.: Не знаю, но, думаю, тоже. У нее самый сильный характер в семье. Если она поставила задачу, она ее выполнит. У меня жена от нее плачет, не знает порой, кто из них мать, кто — дочь. Каждый день я обязательно слышу: я не могу больше, забери свою дочь. А я ей: она и твоя тоже.
О.Р.: Как вы познакомились со своей женой?
Д.О.: Был я на последнем курсе, вечером как-то выходил из общежития, вижу девочки плачут: уже девять-десять вечера, а спать им негде. Их комнату в общежитии кто-то занял. Дал им ключи от комнаты: там две кровати, чистое белье. Говорю: спите, утром разберемся.
О.Р.: И одна из них стала вашей женой.
Д.О.: Ну, не мог же я жениться сразу на двух... Потихонечку разглядел.
О.Р.: Ухаживали долго?
Д.О.: Я встретил ее в сентябре 1968-го, женился в феврале 1969-го. Почти два года.
О.Р.: Чем занимается сейчас ваша жена?
Д.О.: Воспитывает дочь.
О.Р.: Что изменилось за эти годы в вашем образе жизни?
Д.О.: Машины у меня нет. Да и не нужна она при моем положении: я езжу на банковской. Водить я умею слабо, опять же особой надобности нет — на служебной у меня шофер. Купил год назад четырехкомнатную квартиру, но так она и стоит пустая: банк снял мне дачу в Жуковке, живу там круглый год. Сын живет отдельно, с бабушкой.
О.Р.: Вам на даче больше нравится?
Д.О.: Тихо-спокойно, птицы поют, в Москве птиц не видишь, раньше хоть вороны да голуби были, а сейчас, кажется, и их нет. А в Подмосковье столько птиц: и клест, и разные другие. Есть белки. В городе у нас давно белок не видно, а на Западе нормальное явление — белки и кролики в центре города.
О.Р.: Как Вы тратите деньги: некоторые любят туфли за пять тысяч долларов...
Д.О.: Ну, это совершенно несерьезно. Туфли я покупаю те, которые мне удобны и которые мне нравятся. Другой вопрос, конечно, что раньше я не все мог позволить себе купить, а теперь — покупаю то, что нравится. Это естественное явление.
О.Р.: А какие предпочтения в одежде, каких вы любите дизайнеров?
Д.О.: Знаете, честно говоря, когда я покупаю пиджак, я на бирку не смотрю. Понравилось, и купил. О том, что какая-то вещь от Армани или от Версаче, я случайно узнаю от друзей: я купил, а оказывается — Армани. В Греции я купил себе летние брюки какой-то фирмы, не знал, как она называется. Дороговато для лета, но хорошие. А оказалась, не помню, кажется, Тараскони. Говорят, хорошая итальянская фирма, а я даже название точно не запомнил.
О.Р.: А жене вы что-то покупаете?
Д.О.: Жена сама себе все покупает. На восьмое марта подарил колечко. Размер, по-моему, перепутал...
О.Р.: А дочь ощущает, что у нее папа обеспеченный человек?
Д.О.: В десять лет она понятия не имеет, кто богатый, кто бедный. Комплексов у нее нет: захочется ей в Pizza-Hat, мама ее ведет. Я понимаю, что не каждая семья может себе позволить сводить ребенка в Pizza-Hat. Но ребенок пока этого не слишком осознает. Она считает, что это нормально.
О.Р.: Она учится в обычной школе или привилегированной?
Д.О.: Она учится в платной школе. Она училась в обычной школе, потом мы переехали в Жуковку, а там рядом, на территории — школа. Зачем ребенка таскать в Москву?
О.Р.: Это правда, что вы общаетесь с Никитой Михалковым?
Д.О.: Мы познакомились, когда я работал в Агропромбанке. Постепенно отношения стали ближе, ближе. Он и счета перевел в наш банк.
О.Р.: Ваше хобби?.
Д.О.: Хобби у меня нет. Одна работа.
О.Р.: Все же, у Вас бывает свободное время...
Д.О.: Люблю отдыхать. Но не всегда получается. Сам себе порой удивляюсь. Это, наверное, уже в крови. Приезжаю на работу в половине девятого, даже если встреча назначена в три часа. Хотя знаю: надо мной начальников нет, могу вообще не приходить... Сам не могу понять: бывает, уедешь в командировку на неделю, приезжаешь, за время отсутствия ничего не случилось. Думаешь, а чего же ты, собственно, целыми днями тут сидишь, пашешь?
О.Р.: Вы любите профессиональные тусовки, банковские съезды?
Д.О.: Если какие-то важные вопросы — тогда я во всяческих собраниях принимаю участие, а просто так, потрепаться — зачем? Пойти пообедать? Это я могу сделать и не выходя из банка. Было бы мне двадцать пять, тридцать, — я бы, может, и любил.
О.Р.: Банк собирает морские пейзажи. Это ваш выбор? Почему море? Память о Сухуми? Или это просто объект для инвестиций?
Д.О.: Я вообще люблю пейзаж. Наверное, отчасти и память о Сухуми.
О.Р.: Дома у вас тоже какая-нибудь коллекция?
Д.О.: Нет. Когда работал в Госбанке, там все собирал юбилейные монеты. В Госбанке была такая монополия — все собирали, ну и я.
О.Р.: В рестораны ходить тоже не любите?
Д.О.: Не люблю. Никогда не любил. В воскресенье, две недели назад, пошли в театр с ребенком на детский спектакль, жена говорит: пойдем пообедаем. Там рядом "Пекин", в него друзья все время ходят. Он мне уже — вот где. Я лихорадочно вспоминал: куда идти, рядом не могу вспомнить ни одного ресторана. Наталья говорит, конечно, Pizza-Hat. Мы поехали, там очередь, человек, наверное, сто. Я удивился. Долго соображали, и я вспомнил: директор строящегося Тишинского рынка говорил мне, что у них за углом прекрасный ресторанчик, грузинский...
О.Р.: Грузинские вина любите?
Д.О.: Да, но давно их не видел. Водку тоже люблю, предпочитаю кристалловскую.
О.Р.: А поесть что любите?
Д.О.: Все вкусное. Не люблю каши. Пшенную, правда, люблю — в армии приучили.
О.Р.: Вы в армии служили?
Д.О.: Были трехмесячные офицерские сборы после окончания института. Там к пшенке и приучился.
О.Р.: Финансист в армии? Что Вы там делали?
Д.О.: Без учета нигде нельзя, он даже в натуральном хозяйстве нужен. После института моя военная специальность была — интендант.
А на сборах мне понравилось: нас же не гоняли как солдат. Выдали офицерские погоны, но ходили мы, по-моему, как сброд, вразвалочку, зрелище со стороны было не слишком эстетичное...
О.Р.: Вы удовлетворены своим положением? Вам периодически не хочется исчезнуть, обосноваться на своем острове, или, наоборот, начать совершенно новое дело, а может быть, уйти в политику, получить какое-то солидное кресло?
Д.О.: Нет. Может, это нескромно, но этот банк — мое детище. Мне его не бросить.

Подписи
1. Со своей женой Дмитрий Орлов познакомился в общежитии.
2. В школе Николай Орлов раздумывал, не пойти ли по стопам деда, который был крупным физиком. Но потом сделал выбор и пришел в банк.
3. Ступени карьеры: Красногорское отделение Госбанка — Агропромбанк — банк "Возрождение".
4. Дмитрий Орлов любит отдыхать с семьей. Только не всегда получается.
5. "Объективно мой сын очень способный парень. Нет более объективных людей, чем родители".

Александр Лебедев - известный российский бизнесмен. Недавно в издательстве «Эксмо» вышла его автобиографическая книга . Мы поговорили с ним о новейших технологиях в банковской сфере, доверии в современном обществе и крипотовалютах.

Александр Евгеньевич, начну с вопроса который интересует многих людей. Как изменит банковский сектор в ближайшем будущем?

Склонен доверять мнению Германа Грефа, который уверен, что блокчейн приведет к революции в финансово-кредитной сфере. Дело в том, что технология распределенного реестра позволит убрать сотрудников банков как посредников при совершении расчетно-кассовых операций. Блокчейн также минимизирует риск мошенничества, ведь все транзакции видны онлайн неограниченному кругу людей. Это значительно упростит доступ граждан к банковским услугам.

У некоторых (среди них есть и известные политики) биткоины вызывают опасение. Были даже сравнения с финансовой пирамидой. По вашему мнению, какие перспективы у криптовалют в России и мире в ближайшем будущем?

Криптовалюты можно сравнить с драгметаллами, только в виртуальном мире. Раньше старатели копали , теперь «майнят» биткоины и другие суррогаты. На это тратятся вычислительные мощности, электроэнергия. Проблема заключается в том, что эта сфера никак не регулируется, а операции анонимны, поэтому существует риск использования криптовалют для отмывания доходов, полученных преступным путем. Мне представляется, что президент России занял в этом вопросе взвешенную позицию. О не говорит о запрете криптовалют, как это сделано недавно в Китае (там биткоины получили широкое применение для ухода от налогообложения при проведении экспортно-импортных операций), но поручил разработать механизм регулирования и надзора для этого рынка.

Существует теория, что одна из главных социальных функций бизнеса - это создание рабочих мест. Частные предприятия уже тем помогают своей стране (и миру), что обеспечивают занятость населения. Но при этом в наше время новые крупные компании из-за информатизации и автоматизации не создают огромного числа вакансий, как это было еще в середине прошлого века. Сравните заводы Ford в 50-ые годы и нынешний Facebook. При этом население планеты растет. У меня два вопроса. Как бизнесу обеспечить хорошими рабочими местами всех желающих? И как при этом остаться на плаву?

Развитие технологий, роботизация и искусственный интеллект - это философская проблема и вызов для цивилизации. Очевидно, что машины будут постепенно заменять человека в производстве материальных благ и в сфере услуг. Например, уже очень скоро, в перспективе максимум десяти лет, такая профессия, как водитель, машинист поезда или пилот самолета в ее нынешнем виде вообще исчезнет - транспортные средства будут управляться беспилотно, а человек будет в лучшем случае просто контролировать процесс. Следить, чтобы система работала без сбоев, а его вмешательство понадобится только в экстренном случае. С другой стороны, хочу продолжить вашу аналогию, и заметить, что для Facebook необходимы огромные дата-центры, которые потребляют огромное количество электроэнергии. Само оборудование для них надо тоже производить и совершенствовать. Да и смартфон, который вы держите в руках, придуман отнюдь не роботом. Общество будущего - это общество творчества, знаний и интеллекта, причем не искусственного. Поэтому необходимо уже сейчас думать, как развивать те отрасли, где будет нужен именно такой работник. И бизнесу надо к этому готовиться. Тот, кто первый сможет сделать такое предложение на рынке, тот и выиграет в конкурентной борьбе.

Какой совет вы бы дали начинающим предпринимателям, которые собираются вести бизнес в России? Что такое, по вашему мнению, русский стиль ведения бизнеса? И работает ли он за рубежом?

В России большие возможности для бизнеса. В отличие, например, от Запада, где все ниши заняты, конкуренция сверхвысокая, и очень легко «огрести» от тех, кто там давно поделил рынок. У меня, например, самый большой бизнес-провал случился в Европе, а организовала его путем мошенничества известная американская суперкорпорация - пишу об этом в «Охоте на банкира». Поэтому главное - работать головой, придумывать новые проекты, и ни в коем случае не отчаиваться. С другой стороны, надо понимать, что все 100% трудоспособных граждан не могут стать бизнесменами - кто-то должен у этих бизнесменов работать, реализовывать их идеи. Поэтому, если вы чувствуете, что не можете сами создать успешный бизнес, имеет смысл поучаствовать в каком-то проекте как наемному сотруднику.

А какие книги вы бы посоветовали им прочитать в обязательном порядке?

Ну, во-первых, «Охоту на банкира» (смеется). , и тоже неплохо знать, для общего развития. А из других авторов могу порекомендовать Булгакова, и др.

Александр Лебедев Купить книгу В избранное В избранном

Девяностые годы теперь уже прошлого столетия вызывают не меньшую дискуссию в обществе, чем Октябрьская революция. Чем это время было для вас?

90-е стали временем колоссальных возможностей, которые, к сожалению, были во многом упущены. Советская общественная система к концу 80-х деградировала, превратилась в удушающую любую инициативу и живую мысль конструкцию. Но промышленный и технологический потенциал, накопленный во времена СССР, в 90-е оказался бездарно промотан и «распилен». Да и сама страна чуть не развалилась окончательно.

Недавно перечитывал книгу «Доверие: Социальные добродетели и путь к процветанию». Как преодолеть кризис недоверия внутри общества, в том числе и недоверия к бизнесу?

Недоверие в нашем обществе порождено двумя вещами - коррупцией и воровством, причем не только во власти, но и в бизнесе. Все пытаются друг друга «нагреть», не понимая, что такая парадигма ведет к саморазрушению. Нет морали. Банковская система вообще превратилась в механизм по «отъему денег у населения», как говорил Остап Бендер. Этот механизм подробно описан в «Охоте на банкира». Преодолеть такое явление можно двумя способами. Во-первых, через принуждение, то есть безжалостное наказание для казнокрадов и мошенников. Во-вторых, через воспитание, то есть формирование в общественном мнении определенных представлений о том, как себя надо вести, а как не надо. Например, если у тебя появились большие деньги, то купить себе суперяхту - это плохо, и общество тебя осудит, а построить больницу - хорошо, за это тебе будет почет и уважение.

Работы каких бизнес-мыслителей и ученых больше всего повлияли на вас?

Пара вопросов о вашей книге. Она вышла совсем недавно, уже появились первые отзывы. Как читатели ее встретили? Не было ли желания что-то переписать или добавить каких-нибудь фактов или историй? Работаете ли вы над новой книгой?

Если честно, не ожидал такой заинтересованной и бурной реакции. Видимо, у меня за эти годы «глаз замылился», и многие вещи, которые мне представляются скучными и очевидными, для общества оказались настоящим откровением и сенсацией. Конечно, многое пришлось оставить за скобками - объем книги и так 400 с лишним страниц, а если написать обо всем, что происходило со мной, то томов вышло бы больше, чем в полном собрании сочинений вождя мирового пролетариата В.И.Ленина. Хотя в «Охоте на банкира» заложены сюжеты, которые могут стать основой для отдельных произведений. Если эта первая проба пера окажется удачной, возможно, я этим займусь.